AniSkywalker

Драббл по "Бастарду"

III. "Думайте что угодно..."

– Думайте что угодно. Я уезжаю, – капитан взялся за повод, но рывок сзади остановил его, такой сильный, будто кардинал десять лет провел не за письменным столом, а на полях сражений.

– Быть может, уже поздно… наверное, всегда было поздно, – кардинал держал его за плечо, вторая рука бессильно болталась вдоль тела. Русые пряди слиплись над заломленными бровями. – Я хотел поговорить с вами, когда с Быком будет покончено. Рассказать о том, что собираюсь делать и предложить то, от чего никто не отказывается. Вы бы не отказались, я знаю…

Кардинал замолчал. Выпустив Дженнардо, он смотрел себе под ноги, на серую пыль Лаццарского тракта. Губы двигались, будто Валентино повторял себе то, чего не мог произнести вслух. И неведомо зачем, Дженнардо стоял и ждал.

– При новом папе вы заняли бы место Родриго Реджио, вам мало?

Капитан мотнул головой – слова точно потеряли всякий смысл, и он не понимал… ничего не понимал.

– Надели бы цепь знаменосца церкви. Я мечтал о том, как, получив мое благословение, вы раздавите тех, кто губит Италию, губит христианство… вы ведь умелый полководец, Джино, просто вам все безразлично…

– Почему?

– Потому что я люблю вас. И верил, что моя цель станет вашей, – Валентино все же поднял голову. Смотрел светло и устало, как смотрит Спаситель со старых икон. – Вы и теперь станете упрекать меня в трусости?

– Пойдите вы к черту, Ваше Высокопреосвященство, поезжайте в Санта-Росу, ждите там братьев Колонна. Я пришлю к вам гонца.

(Смолка. «Бастард Его Святейшества»)

****

Вот так. Все верно, все правильно. Валентино стоял, не двигаясь, только смотрел вслед удаляющемуся Дженнардо Форсе.

Интересно, на что он рассчитывал, когда сказал ему о любви? Или все дело в том, как это было сказано? Валентино опустился на траву, запрокинул голову к небу. «Я верил, что моя цель станет вашей».

Отговорки, побег. Потому что просто сказать, что любишь, значило бы признать и греховную страсть, а в этом ди Марко не готов был признаться никому, кроме самого себя. А если бы все сложилось иначе? Валентино закрыл глаза, представляя…

 ****

Ветер несет пыль по улицам Лаццаро, город как будто вымер от жары, а в храме прохладно. И капитан Форса стоит рядом со священником в красной сутане.

– Я люблю вас, Дженнардо…

– Вы же не приемлете такую любовь? – ехидный, насмешливый голос.

– Какую?

– Такую!

И горячие сухие губы прижимаются к его рту, чужой язык разжимает стиснутые губы, проникает внутрь, ласкает каждый уголок, а потом Джино отшатывается и ждет. Ждет удара, отповеди, но ничего не будет. Потому что ди Марко обхватывает его плечи, притягивает к себе, зарывается лицом в плечо.

– Джино, прости меня…

– За что? – Руки Дженнардо помимо его воли обнимают красное одеяние. – За грех? За обещанный ад? Я живу в нем, ди Марко! А готов ли ты жить в аду со мной?

 ****

Валентино потер внезапно зачесавшиеся, должно быть от пыли, глаза, поднялся с травы, поймал повод коня. Готов ли жить в аду? Знал бы ты, Джино, в каком аду я живу, ты бы не задавал таких вопросов. Только ты и так их не задаешь. Ты вырвался из своего личного ада, ты смог сам, или тебе помогли – неважно, но теперь ты свободен. И можешь избавиться от всех, и в первую очередь ты, конечно, решил освободиться от меня. И ничто не сможет тебя вернуть ко мне. Ты не готов принять ни мою дружбу, ни мою любовь, какой бы она не была. И мои слова были лишними. Нельзя было говорить тебе их, нельзя было, но и не сказать было невозможно, потому что это была последняя надежда, и теперь ее нет. И не будет.

Кардинал одним движением вскочил в седло и погнал коня к лагерю.