ОСЕНЬ

 Авторы: Лалайт и Эндис.

Жанр: фанфик по  «Даров не возвращают» и «Свитки памяти» авторства Смолки.

Время действия: после окончания второго романа.

***

В этот раз все было по-другому. Ни разрывающей внутренности боли, ни безумия и метаний между золоченных стен дворца, ни криков, ни иссушения. Нить вдруг натянулась – прямо поперек сердца, как струна между крыльями шестого ребра – и лопнула. Брендон потянулся через стол за выпавшим из ослабевшей руки свитком, рукавом опрокинул чернильницу на кого-то из хоноров Совета, пошатнулся, закрыл глаза и мягко осел на пол.

В ту ночь, впервые за двадцать лет, ему приснился Флорен. Они с Райном стояли рядом, почему-то на верхней террасе клезейской виллы, и негромко разговаривали. Брендон видел их сквозь кисейный полог, отделявший спальню от террасы, но голоса звучали глухо, далеко. Он поднялся с привычного до малейшего запаха ложа, отодвинул занавес и шагнул в прохладный осенний воздух. Ах да, вдруг наступила осень. Золотая и ароматная, ягодная, грибная, хвойная, мокрая. На ковре золотых листьев лежало тонкое кружевное покрывало раннего снега, а по нему через двор тянулась цепочка следов. На террасе и в целом доме, было пусто и как-то по-особому, по-нежилому, тихо.

Брендон проснулся утром и долго, не мигая, глядел на свою комнату. Так смотрят иногда те, кто долго не был дома, а потом вернулся. Все знакомо сердцу и ново для глаз.

Совет хоноров собрали снова, озабоченного лекаря выставили за дверь, а гонца, прибывшего через месяц, накормили и снарядили в обратный путь со всем радушием и благодарностью за быстроту. Озадаченный легионер проехал галопом порядка хорны, когда вдруг понял, что свиток у него так никто и не забрал.

Когда в долине Лонги начали цвести яблони, из Гестии вернулся Стефан, а с ним спокойная, улыбчивая и невероятно красивая Северина. Племянник-керл долго сидел с ним вечером и, разложив на столе кусочки вяленого мяса, сыра и хлеба, призванные изображать разные рода войск и далекие земли, оживленно жестикулируя, точно как взволнованный Илларий, хмурясь, как озадаченный Север, рассказывал вдохновенно и подробно о каждом бое и обо всех условиях очередного – четвертого – перемирья. Северина слушала его, опустив голову на руки, а потом вытолкала великого полководца и керла за двери. Молча постояла спиной к комнате, растерянно трогая ледяной металл искусной дверной ручки, подошла к Брену, села ему на колени, как маленькая, обняла за шею, и они долго сидели так, в сумерках серой летней ночи, и молчали.

– Мне будет его не хватать, – тихо сказала девушка, когда за окнами принялись предрассветно курлыкать горлинки, и он кивнул ей в ответ.

– Твой отец в Гестии?

– Да, конечно. Написать ему, чтобы приехал?

– Нет. Я съезжу сам, у меня к нему дело… несрочное.

В день солнцеворота Брендон Астигат, уже год как не старший, а снова один-единственный «Брендон Астигат», въехал в ворота Гестии.

Илларий встретил его на первой ступеньке дворцовой лестницы.

– Я тороплюсь, – тихо сказал ему Брен и нахмурился, став внезапно юной копией старшего брата.

– Идем же, – ответил Лар и взял его под руку.

Когда длинная анфилада второго этажа осталась позади, Астигат замер, будто налетел на невидимую стену. Порывисто и горячо схватил Протектора Предречной за локти – сила, горькая, как степная полынь в месяц листопада, горячая, как фонтан алой крови из порванной жилы, хлынула в Иллария, хлестнула по лицу, точно порыв мокрого ветра.

– Мне много надо сделать еще, Лар, – хрипло прошептал Брендон, и глаза его блестели, как много лет назад в горячечном бреду. – Мне много.. Я… Поклянись, что выслушаешь меня и поклянешься…

Он неловко, болезненно усмехнулся своему внезапному косноязычию, но Илларий ответил просто и твердо:

– Клянусь.

Брен кивнул благодарно, судорожно вздохнул, собираясь с голосом и мыслями. Две горячие капли бежали по его щекам наперегонки. Они оба их не заметили. Брендон уехал в Трефолу утром следующего дня. Он очень торопился домой.

Осенью, когда в Заречной выпал первый снег, его не стало.