«Даров не возвращают».

Если текстам можно придавать какую-нибудь графическую форму, то этот точно будет похож на конус. Начало, завязанное на вечной сюжетной смычке «политика-религия-личность» очерчивает, казалось бы, совершенно ясный и понятный сюжетный круг. Однако на основные сюжетные линии нанизываются подробности, которые в свою очередь развертываются в новые сюжеты, новые сюжеты сплетаются в смысловую подоплеку, оказываясь непосредственно связанными с глобальными истоками описываемого мира.

Если уж начало рассуждения о тексте ушло в область сюжета, то эту тему можно и развить. Сами по себе сюжетные коллизии нельзя назвать особо новыми или оригинальными. Власть-предательство, жертвование близкими во имя общего блага, раскаяние в совершенном, предательство во имя добра, антиномия силы и разума… Но тем не менее в основополагающие вопросы бытия, которых в любом хорошем тексте обычно количество немалое, включены подробности и детали (причем обширные) дающие и новый поворот и новый ракурс, и подогревающие читательский интерес.

Собственно говоря, чего ждет искушенный читатель от хорошего качественного текста? Не запредельной новизны – да и какая в эпоху постмодерна новизна? Когда реципиент пошел искушенный и удивить его ничем решительно невозможно. А качества, сдобренного новыми поворотами, новым вИдением, прописанностью мира. Что касается последнего, то даже придирчивому глазу ухватиться не за что ни с первого, ни со второго раза. Да, в тексте достаточное количество новых понятий, обозначений и терминов. Однако автор вводит читателя в мир постепенно, отнюдь не желая огорошить его с первых абзацев и заставить вести словарь терминов и понятий. Сюжетные повороты постепенно выплетают ткань повествования, в которой органично уживается и абсолютно новая картина мироздания, мифологически мотивированная. Читатель может начать догадываться о чем-то, и ответы на его догадки будут приходить по ходу повествования неспешно, не давая остынуть интересу, скорее – подогревая его.

Мифологическая подоплека действия возводит нас к моменту сотворения мира и осмыслению его основных законов. Заключенная в последних главах, она уравновешивает и объясняет и экшн начала романа, и любовные линии. Причем, если снова вспомнить о постмодерне, то мифологическая основа мира (а вымышленный мир без религии и основных законов – тот самый пресловутый колосс на глиняных подставках) продумана и базируется на совершенно понятных нашим архетипам представлениях. Здесь есть все – и равновесие и хаос, и любовь как пища мира и отдача этого мира. Боги и люди, и одни без других существовать не могут, как и положено живущим в мире по шопенагуэрским законам, – ибо, если не будет осознания богов, то, как и где они будут существовать. Преломление любви, органично включившее в себя однополые отношения, оформлено непривычным нашему глазу образом. Когда любовь плотская –  не сокрытое и постыдное, а радость тела призвана не ради размножения. Любовь в мифе этого мира ценна сама по себе – без великой идеи продолжения рода, без ощущения нечистоты. То, что дано миром, не может быть нечистым, и никто не берется «святить то, что и так от века свято».

На любви человека и мира и строятся любовные линии. Союз политический и дружеский завершается любовным поединком, и это связывает крепче слов, законов и подписей. И нарушивший его поплатится не клеймом предателя и собственной совестью, а разладом с миром, законы которого нарушил, и – закономерно – жизнью.

Любовь, пожалуй, не меньший двигатель сюжета «Даров», чем тройка главных героев. И автор показывает разные ее виды. Самопожертвование, братскую любовь, сыновнюю, любовь племени и вождя, любовь к знаниям и любовь платоническую. Вне зависимости от того, какими целями движимы героя при совершении тех или иных поступков, любовь все равно скажет свое веское слово, внесет коррективу в ткань жизни братьев и Лара, потому что такова суть описываемого мира.

Не хотелось бы, однако, чтобы эти слова можно было трактовать в том смысле, что речь идет о любовном романе. Потому что, несмотря на качество и количество прописанных любовных сцен, – они не главное. В тексте вообще очень трудно выделить главное и второстепенное. Все важно, каждая деталь играет роль, каждый поступок «стреляет» рано или поздно, и крохотная железка, память о детстве Брена, становится тем самым рычагом, при должном нажатии на который можно перевернуть мир.

Что удивительно, автор не идет по традиционной схеме, «было плохо – сделали лучше, и стало всем хорошо». Напротив, –  автор переосмысливает традицию начала романа. И прописная истина «отцы знали, что делали» подтекстом проходит во многих сюжетных поворотах. Здесь задействованы и приемы классической драмы – предсказание, невыполнение предсказания, рок-ананкэ, витающий над миром и, наконец, новое равновесие, включившее в себя и исконные заветы, и новое осмысление. Если брать только эту линию, то можно было бы, наверное, сказать, что от слепого подчинения высшим законам, которое приводит к катастрофе прежде всего душевной, герои приходят к осмысленному следованию этим законам. И именно это рациональное осмысление придает старым законам новую жизнь и настоящую необходимость.

Тройка главных героев – а при прописанности каждого из персонажей, в том числе и второстепенных, хочется все же сказать о них – тоже почти мифологична. Справедливый воин-боец, почти варвар, надежда племени, которого можно охарактеризовать тем самым клише насчет «груза ответственности на молодых плечах». Тонкий интеллектуал, великолепный политик, стремящийся отринуть чувства и подчинить их политической необходимости, и в конце концов охотно отдающий себя в их власть. И младший Брен, блудный сын лонгов, олицетворяющий концепцию раскаявшегося сына, самого любимого и самого тонко чувствующего именно из-за собственных ошибок и страданий.

Взаимоотношения этой троицы героев перемешаны в сложной схеме ипостасей – братской любви, политики, блага народа, интеллектуальной привязанности. Символично, что Лар сначала сближается с Бреном, и любовь – братская(!) – к неожиданному тонкому и умному сыну враждебного племени, готовит ту самую почву, на которой вырастет новая любовь. Любовь-союз, любовь-победа, любовь-гармония. Отношения Севера с первым своим карвиром меняют и «варвара», заставляя и его пересмотреть какие-то ценности в жизни, причем подспудно, не осознавая этого. Сила и обратная сторона силы, разум и изнанка разума, и любовь-доверие как кульминация эволюции этих героев. Брену предстоит намного более сложная борьба – не только с самим собой – это проходит каждый герой. Но здесь борьба еще и с собственной любовью, с законами мира, которые приходится ломать, чтобы оставаться самим собой, мыслящим и разумным. Можно твердо сказать, что этот герой – герой постоянного выбора. И на этом выборе строится вся его частная сюжетная линия.

Ну и под конец хотелось бы отметить те «фишки» в тексте, которым радуется искушенный читательский глаз. Язык и стиль, вкрапления римской поэзии, названия, возводящие нас к разным периодам истории и общую интеллектуальность повествования.

Автору и бете мое большое спасибо!